Красное на черном
Идея выставки ГУМ-Red-Line окончательно сформировалась, когда соединились вместе название проекта и ее архитектурное решение, предложенное архитектурным бюро Wowhaus. Созданное архитекторами Дмитрием Ликиным и Олегом Шапиро, оно хорошо известно осуществлением запоминающихся общественно значимых проектов, среди которых «Электротеатр Станиславский», Центр документального кино, театр «Практика», «Оливковый пляж» в парке Горького, «Стрелка», каток «Лед» в Сокольниках, галерея «Палисандр», а также множество лаконичных инсталляционных решений в парках и публичных пространствах: новогоднее оформление ГУМа в 2017 году, фестиваль фейерверков, в том числе серия инсталляций «Москва на семи холмах» и др.
Из манифеста Wowhaus: «Любой объект, сооружение или пространство несет в себе авторское сообщение, однако архитектура больше недекларативна, она обязана учитывать множественность возможных интерпретаций». Серия павильонов, сконструированных Wowhaus для проекта ГУМ-Red-Line, имеет архитектурное решение, которое развивает концепцию, предложенную каждым художником – участником проекта. То есть является коллаборацией художника и архитектора. Иногда идея художников сопротивлялась архитектуре, а порой органично встраивалась в нее. Дополнительной задачей для архитекторов был активный информационный стенд – с видеоинтервью и концепцией павильона. В итоге Олег Шапиро и Дмитрий Ликин, а также архитектор бюро Катерина Ковбашина адаптировали все 15 проектов так, что они стали частью единой концепции и представили авторов корректно, разнообразно, ясно и цельно.
Куратор выставки Марина Федоровская узнала, какие идеи составляли первоначальную концепцию архитекторов и как они трансформировались к финальному решению.
Марина Федоровская: Вы предложили достаточно красноречивое цветовое решение проекта – красный для внешних стен, темно-серый графит – для внутренних. Сложно обойтись без ставших уже традиционными ассоциаций: цвета русского авангарда, революции… Этот список можно продолжать.
Олег Шапиро: Я думаю, все немного проще – Красная площадь.
Дмитрий Ликин: Мне тоже так кажется. Самое главное, излишнего не придумывать, потому что мы выступаем здесь как архитектурное бюро. Поэтому какое-то общее, концептуальное решение тут сопутствующее. А что касается месседжа, все художники давно стали брендами, и, на мой взгляд, вы абсолютно правильно выбрали именно этих художников. Молодежью занимаются другие институции. Получилась довольно репрезентативная выборка.
М. Ф.: Да, мы хотели показать самых известных художников этого довольно закрытого от широкой аудитории мира современного искусства. Они представляют разные поколения последних 30 лет. И мы не случайно назвали этот проект «Одна семья». Во-первых, все они составляют вместе эдакое семейство художников русского современного искусства, а во-вторых, тут есть и отцы, и дети, и дедушки.
Д. Л.: Да, при этом часть проекта – это скорее modern art, а часть – contemporary, но все это, разумеется, современное искусство.
М. Ф.: Все наши герои в разное время формировали здесь понятие современности, пробивали брешь в стене непонимания. Большинство уже входят в историю искусства, а мы лишь рассказываем ее публике. С вашей помощью, разумеется.
О. Ш.: И мы поддерживаем вашу идею презентации современного искусства в пространстве, куда приходят все, не только подготовленная публика. Мы делали такого рода проекты в разных городах, и это важная часть нашей деятельности – распространять идею современности в общественных пространствах. Но в данном случае мы решили рассматривать ГУМ-Red-Line как историю почти библейскую, если иметь в виду торговцев в храме. А здесь скорее храм (если таковым считать искусство) оказывается в торговом пространстве. И одной из наших задач было сепарировать «храм искусства» от «храма торговли».
Д. Л.: Наша затея была такой: создать своеобразные кофры, в каких носят скрипки, и эта последовательность (кофр – футляр – убежище) привела нас к слову shell. По-английски это довольно емкое слово. Раковина, панцирь, корпус. Такая пространственная конструкция, которая заключает содержащееся в ней в некую специальную значимую зону, своей нарочитостью вырывая ее из окружающего контекста и создавая свой. Ну а поскольку возникла тема «красной линии», мы поняли, что нужно собрать какое-то количество этих раковин-«упаковок» и представить их на линии. Изначально, если честно, у всех нас устойчивая ассоциация слова shell с гаражом-ракушкой, которые стояли во дворе и прятали первые автомобили. И сначала мы думали создать такие динамично раскрывающиеся ракушки.
М. Ф.: Да, и это была бы ваша тотальная инсталляция! Художники тут были бы уже ни при чем.
Д. Л.: Совершенно верно! Но мы сами себя решили ударить по рукам: это было бы слишком говорящим, слишком самодостаточным. А нас звали дискретно высказываться – через помощь художникам.
М. Ф.: Да-а, вот недаром есть некая тихая война редакторов и дизайнеров в журналах или кураторов и архитекторов в арт-проектах. Недавно Виктор Мизиано в «Школе кураторов» при ММоМА, где я учусь и преподаю одновременно, делился, как это непросто для куратора – хороший архитектор в проекте. Вспоминала вас. И рада, что вы все-таки всегда слышите художников.
О. Ш.: Я хочу сказать, что нашей важной задачей было, чтобы весь выставочный контент отделился от насыщенной реальности коммерческого пространства вокруг. Здесь же очень много всего – витрины, своды, блеск…
Д. Л.: Мы сперва думали про белые конструкции, сугубо выставочные, а потом стало понятно, что они тут работать не будут, что их задавит все вокруг. Белые стены хороши в галерее, где она сама уже отгораживает все остальное. Поэтому в результате остановились на идее shell и футляра для украшения с черным бархатным фоном внутри. Мы решили каждому из художников создать такой футляр, который отсекает излишний пестрый шум. Отсекает и отгораживает. И никакого подвоха тут нет…
М. Ф.: На самом деле интеграция современного искусства в крупных коммерческих пространствах – это тренд последних лет 20, когда искусство вообще стало выходить из галерей на публику более активно, а модная публика наиболее воспри- имчива к свежим идеям современного искусства. Подозреваю, что ГУМ-Red-Line – один из самых масштабных проектов такого рода. 15 художников на полтора месяца – мне кажется, такого еще не было. Насколько я понимаю, ваша задача была еще и продумать довольно надежные конструкции, чтобы они не были снесены тысячами посетителей ГУМа ежедневно.
О. Ш.: Да, мы работали с современным искусством на открытых пространствах, устанавливали арт-объект Леонида Тишкова «Луна» на Шелепихинской набережной. Делали объект для фестиваля «Арт-Овраг» в небольшом городе Выкса. Но, конечно, 50-тысячная аудитория – это не 14-миллионный город.
Д. Л.: Мне страшно нравится проект ГУМ-Red-Line еще и потому, что он направлен на неподготовленную аудиторию, в нем есть значительная доля бесстрашия. В последнее время имею популяризаторские амбиции, не то чтобы я с ними родился, но три года занимаюсь Политехом и привлечен к рабочей группе, которая разрабатывает смыслы. А попутно масса моих друзей делает множество популяризаторских проектов, начиная с Арзамаса, например. И я начал понимать, что все эти просветительские проекты обращаются к уже просвещенной аудитории. А просвещение, извините за банальность, не для просвещенных. Фонарь должен светить в другую сторону, в темноту.
М. Ф.: Есть такой термин – «профанная аудитория», и он очень важен для современного искусства, которое как раз расшатывает и расширяет эстетические рамки этой самой аудитории.
Д. Л.: И еще одна очень важная история. Мы все выросли на большевистской фразе, что якобы искусство принадлежит народу. Это, конечно, страшный морок. Потому что искусство нигде и никогда ни в каком полисе не принадлежало народу. Народу принадлежит культура. Искусство к народу отношения не имеет и всегда было частью сложного элитарного развлечения, сложно воспринимаемого удовольствия. Более того, любое искусство во все времена требует некоего порогового усилия от воспринимающего сознания. И оно никогда не давало подписку быть приятным.
М. Ф.: Но процессы демократизации искусства очень активные: умножение арт-фестивалей, биеннале и так далее в геометрической прогрессии, строительство новых музеев, появление множества школ современного искусства – все это очень хорошо прокачивает аудиторию и готовит много молодых художников. Ну а те, кто не пойдет в художники, станут прекрасной подготовленной аудиторией для любого искусства.