Ирина Корина

Для меня это единственно возможный способ существования, который оправдывает мечту о созерцании. Да и просто созерцание жизни и какие-то размышления на этот счет, в общем-то безнаказанно и самодовольно можно предаваться этому.

Я художник и делаю работы. Думаю, это именно процесс разглядывания, не поиски путей развития человечества, а скорее фиксация того, что происходит сейчас.

Просто течение времени, это одно и то же, мне кажется. Постепенно меняется стиль жизни людей, происходят какие-то текущие события, но в принципе главное остается. Мне кажется, для искусства важно понимать, когда именно была сделана эта работа. И современное искусство ‒ это именно то, что сделано сейчас. И вы точно определите это время и не перепутаете ни с каким другим. В этом и заключается понятие современности. И в каждом веке оно свое. 

Ничего поворотного вроде бы не происходило, кроме того, что периодически мне казалось, что я не имею права заниматься только искусством и нужно работать где-то параллельно: фотографом в журналах, художником в кино, в театре… Но в какой-то момент я поняла, что это все единое целое: ты просто меняешь инструменты и область применения. Это не делится для меня на работу ради денег и искусство ради идеи. Для меня это теперь какая-то единая зона. 

На меня повлияло много всего, а может, и очень мало. В первую очередь это мой папа, который был ядерным физиком, и, когда я родилась в 1977 году, он вдруг перестал заниматься наукой и решил стать художником. Он начал писать, копировать Модильяни, Рокуэлла Кента, все, что в тот момент казалось важным. Когда мне исполнилось семь лет, папы не стало, и дальше на меня стали влиять журналы, которые он выписывал: «Америка», «Англия» и какие-то еще, где публиковалось очень много красивых картинок про архитектуру и искусство. И когда я их сейчас встречаю, понимаю, что помню их с самого детства именно оттуда. А дальше на меня постепенно стало влиять и до сих пор влияет мир вокруг. 

Меня захватывает поверхность, по которой мы перемещаемся, – это город. Меня захватывают пейзажи, которые я безостановочно фиксирую на телефон, некие сочетания, соединения, созданные вместе природой и человеком, реальность, в которой я сейчас нахожусь.

Какие-то вещи, которые происходят вокруг, некомфортные, неэстетичные, могут ранить, если ты не художник.

Например, исчезновение старой Москвы, появление уродливого нового. Но мне кажется, что когда начинаешь вглядываться в это внимательно, изучаешь взаимоотношения заднего и переднего плана, как все это друг с другим сочетается, то это в какой-то степени тебя психологически примиряет. Ты находишь в этом свою логику, и это дает возможность смиренно существовать. 

Мне кажется, что оно в каком-то смысле совершенно отдельно существует, возможно, потому что я не знаю о том, что происходит в данный момент не в России. Мне это интересно, но гораздо важнее, что происходит внутри тебя. С другой стороны, взаимосвязи благодаря людям, конкретным личностям, очень важны. Мне кажется, есть очень много одаренных людей с прекрасными коммуникативными данными. Они в состоянии прокладывать тропы, открывать какие-то калитки, садиться на поезда, куда-то вдруг приезжать и там, будучи именно русскими художниками, распространять свои харизматичные мысли. Мне кажется, такая связь с миром самая интересная и ее нельзя не замечать.

Мы не можем запретить получать знания о том, что происходит в других странах. У каждого человека есть уши, глаза и возможность перемещаться, ездить дружить. Поэтому эта встроенность в мировые процессы все равно происходит благодаря личным связям, а не институциям и политике.

То, что изображено на обложке журнала, – это моя дача в вечернем свете. Это тот самый момент, когда вы сидите на террасе и наблюдаете, как дневной свет постепенно гаснет, а внутри дома зажигается электричество. Вы видите этот тонкий, очень приятный и неуловимый момент, когда свет с одной стороны уже довольно яркий, оранжевый, электрический свет становится заметным, а снаружи все погружается в такую голубизну. Это такие совершенно неуловимые, но очень счастливые моменты, которые касаются дачи, лета, семейных вечеров. То, что всегда надолго запоминается или вспоминается, когда ты говоришь: «Ой, как хочется на дачу поехать!». 

То же, что она означает для всех. В контексте нашего разговора это интересное чувство родства, которое связывает меня с определенной профессиональной средой, чувство спокойствия и уверенности, когда ты знаешь людей из мира искусства, понимаешь, что хотя бы что-то не обсуждаемо, потому что и так понятно. Это упрощает коммуникацию. Когда вы общаетесь с людьми из других профессий, то понимаете, что совершенно по-разному думаете об одних и тех же вещах, а здесь уже огромная часть проговорена и ясна заранее. Отсюда и это чувство успокоения, которое дает семья, связанная с миром художников. 

Семья влияла с самого начала и влияет до сих пор, потому что появляются новые поколения. Самое интересное – это влияние детей. Моя дочка, которой сейчас 12 лет, в процессе взросления делала разнообразные вещи, касающиеся искусства – рисования, речи, и это поражает тем, что этого никогда не было, и вдруг это есть. Что это человек, совершенно самостоятельный, который, с одной стороны, к тебе не имеет никакого отношения, а с другой – имеет самое прямое. Но от него нельзя ждать, что он будет делать так или думать так, потому что это абсолютно независимый организм с независимыми мыслями. И это тоже очень сильно влияет: ты осознаешь, что все может быть иначе. Это принятие того, что люди изначально разные, и это необходимо учитывать.

Это окрыляющее чувство свободы. С одной стороны, вы отделены от всего мира, с другой ‒ рядом есть те, кто вас понимает, и вы можете что-то выдумывать. Для меня это не так просто. Мне хочется работать в группах, но это скорее происходит в кино, в театре или в архитектуре, когда люди объединяются в производственные объединения, вместе функционируют. Что касается художников, у меня было несколько интересных захватывающих историй совместного творчества, но это не всегда возможно. Проще и увлекательнее художнику работать одному.

Современное искусство переполнено зашифрованными символами, и нужно обладать определенным словарем для понимания конкретных работ, но это должно не отпугивать, а заинтересовывать.

Не должно, но может. Это скорее вопрос к зрителю: если он испытывает любопытство, если его что-то заинтересовало, то он может начать разбираться и погружаться. Без этого сложно. Если же вас ничего не интересует, то, конечно, лучше проходить мимо и не ввязываться в это. Но мне кажется, что стоит попробовать научиться относиться с эмпатией к произведениям других. Например, вы не разбираетесь в высшей математике или химии, но это не значит, что вы можете высокомерно высказываться о работах, опубликованных в научно-популярной литературе. Искусство провоцирует людей на такое отношение, потому что каждый считает, что он специалист и может довольно агрессивно или пренебрежительно отзываться о творчестве других. Мне неприятно такое отношение. Следует уважать чужую жизнь. Можно попробовать разобраться или просто пройти мимо, но не стоит осуждать. 

На самом деле это увлекательнейший процесс, который расширяет чувство жизни, потому что таким образом вы знакомитесь с целым пластом знаний и живых людей. Современные художники – это люди, живущие сейчас, и с ними можно поговорить, пообщаться или почитать их интервью, понять их философию. Это не материальное обогащение, но оно наполнит вашу повседневность чем-то ценным. Многие люди задумываются, зачем они живут. Бывают очень грустные вопросы. Но некое погружение в миры других людей помогает понять, что все зациклено не только на тебе. Когда ты увлекаешься искусством, то видишь планеты, миры и вселенные других людей, понимаешь, что ты тут не один пуп земли.